Приключения Алисы - Страница 756

756

— Ты, наверное, в тот день болела и пропустила урок. И никто тебе не сказал, что не существует аргентинского, колумбийского и панамского языков. Там все говорят по-испански.

— Ты права, — вдруг призналась Кора. — У меня к языкам нет никаких способностей. А когда пытались их внедрить таблетками, то меня тут же рвало, честное слово!

— С помощью таблеток язык по-настоящему не выучишь, — ответила Алиса. — Таблетка действует два-три дня и может научить только самым простым выражениям. Таблетки — это для туристов. Мой папа из-за таблетки угодил в неприятную историю.

— Расскажи!

— Мой папа работает в Московском космозо — зоопарке для космических зверей. Один раз ему надо было лететь на конференцию по охране носорогов в Бангладеш. У него была таблетка, он ее проглотил, и пока летел да читал материалы к конференции, действие таблетки кончилось. Он пошел к трибуне и вдруг сообразил, что ни слова не помнит на языке бенгали. Тогда он попросил в президиуме у какого-то профессора еще одну таблетку. Тот ему дал, и папа прочитал доклад. Ему похлопали, все в порядке, а когда он сел на место, сосед его спрашивает, — а почему он выступал на бурятском языке? Оказывается, тот тип в президиуме перепутал таблетки. Смешно?

— Смешно, — согласилась Кора, — но не похоже на правду. И раз у нас с тобой здесь нет таблеток, будь любезна, прочти эти письма.

Алиса смутилась. Ей стало неловко, что она вместо помощи рассказывает старые анекдоты. Она, конечно, не догадалась, что Кора оборвала ее только потому, что смутно представляла себе, где находится Бангладеш, так как в детском доме прогуливала уроки географии, а иногда и уроки истории. Поэтому она и не поняла, почему в Бангладеш не понимают бурятского языка.

Алиса раскрыла первое письмо. Пробежав его глазами, она принялась вслух переводить.

— «Дорогой синьор Лу Фу! — начиналось письмо. — Мой старый друг доктор Бочкин из Тюмени был у меня в гостях и рассказал, что Вы последние годы работаете над проблемами воздействия лучами доброты на растения. Когда я услышала это выражение — „лучи доброты“, — все во мне, синьор, перевернулось. Неужели Вы подошли к разгадке тайны, которая мучила меня столько лет? Неужели Вы добились осуществления мечты лучших людей всех времен? Пусть эти люди и не предполагали обратить свои усилия именно в этом направлении и потребовался весь Ваш талант, чтобы добиться цели, но я полагаю, что…»

— Хватит, — оборвала Алису Кора. — Не трать больше нашего с тобой времени. Это просто какая-то поклонница. Кстати, погляди на обратный адрес. Как ее зовут?

— Графиня Серафина Беллинетти, — прочла Алиса. — Болонья, Италия.

— Вот видишь! — сказала Кора. — Эти старые графини все как на подбор сумасшедшие. Возвращайся к книгам, а я продолжу разбираться в бумагах.

Алиса вернулась к полкам, но письма от итальянской графини оставила себе. Она тихонько уселась в уголке на стул и принялась читать их дальше. Даже трудно объяснить, почему Алиса не послушалась Коры. Может быть, ей стало жалко старую графиню, которую обвинили в том, что она сумасшедшая. Может, потому, что она никогда еще не читала писем от итальянских графинь. При других обстоятельствах она, конечно, никогда не стала бы читать чужих писем. Но сейчас было иначе: от случайного слова или адреса, от имени или от неосторожно оброненной угрозы могла зависеть судьба профессора.

Так что Алиса продолжала читать письмо:

...

«Первая половина моей жизни сложилась удачно. У меня было все — и муж, и ребенок, и любимый дом. Но восемь лет назад муж и сын Карло погибли во флаерной катастрофе, и я осталась одна на всем свете. Мне трудно передать глубину отчаяния, в котором я находилась. В течение года я не могла видеть других людей, я скрывалась в своем замке и молилась, чтобы скорей наступила моя смерть. Но однажды, гуляя по окрестностям, я увидела нищенку с больным ребенком. И поняла, что есть люди, которым куда хуже, чем мне. И мне стало стыдно, что я прячусь в роскошном замке, не замечая, как страдают люди вокруг. Тогда я превратила мой замок в больницу для неизлечимо больных сирот, для тех, кто лишен разума.

Прошло уже несколько лет, как я стараюсь облегчить участь несчастных. Я приглашаю к себе в замок самых лучших специалистов и стараюсь следить за новыми открытиями в медицине — я занята с утра до вечера. И мне не так тяжело, как могло бы быть. Несчастный человек должен быть погружен в несчастья других людей — этим он лечится. Это для него лучшее лекарство.

За годы работы я пришла к выводу, что растения оказывают на душевнобольных благотворное воздействие. Если ребенок проводит ночь в саду, он лучше высыпается, чем в комнате. Если же в саду притом играет очень тихая приятная музыка, то ее воспринимают и растения и люди…»

— Кора! — заявила Алиса. — Эта графиня, хоть и сумасшедшая старуха, проводила такие же опыты, как мой друг Пашка Гераскин.

— И так же безуспешно, — откликнулась Кора, погруженная в чтение документов профессора. — А ты теряешь время понапрасну.

...

«…Но когда я узнала о Вашем открытии, Ваших работах, уважаемый профессор, то поняла, что Вы отыскали новый путь, пойти по которому я не догадалась. И я подумала: может быть, Вам будет интересно испытать Ваш прибор в моей клинике. Ведь если лучи добра так благотворно воздействуют на растения, может быть, через растения они подействуют и на моих больных? Ведь в любом случае хуже не будет».

Так как Кора не обращала на нее внимания, Алиса продолжала изучать письма итальянской графини. Правда, о многом приходилось только догадываться, потому что в пачке лежали письма из Италии, но не было, конечно, ответных писем профессора. Алиса сразу догадалась, что профессор подробно ответил на первое письмо графини Беллинетти и даже сам задал ей несколько вопросов, потому что в следующем письме итальянка сообщила, сколько у нее больных, как устроена клиника, какие врачи там работают. А в третьем письме графиня написала:

756